Размышления вашей современницы

Может ли поезд стучать колесами так ликующе? 

Вслушиваясь, я пыталась разделить на такты волшебную музыку. У некоторых колес, самых крупных, должно быть, главная партия. Ритмический рисунок сбивался, когда состав то разгонялся, то замедлял ход. 

В детстве, по пути в Шахтерск и Симферополь, в ночном полумраке плацкарта мне казалось, поезд плывет, а не катится по рельсам. Тогда тоже слушала звуки, но мелодии не различала. Представлялось, как миллионы стальных солдатиков бегут, кричат, стучат, спешат перенести пассажиров за сотни километров. 

Я еще слишком мало ездила на поездах. Теперь ничего не могла представлять от радостного волнения. Я сидела, напряженно впитывала глазами пейзажи за окном, не в силах осознать реальность происходящего. 

Это самая счастливая музыка моей жизни! Поезд вез меня в Москву.

Счастье заканчивалось раньше, чем я успевала его осознать и почувствовать себя счастливой. Все дальнейшее время — это воспоминание о счастье. А еще глубоко внутри что-то не давало блаженству разлиться полностью. 

В один вечер удержалась от соблазна позвонить домой Павлу, в той квартире тоже был телефон. А вдруг трубку возьмет жена? Я постояла под дождем перед уличным телефоном и снова отправилась в храм.

«Сохрани, Господи, нашу любовь. Дай мне сил и терпения пережить это мучительное ожидание. Я люблю его все сильнее. Будто прирастает к моей коже, не отодрать. К душе еще крепче», – просила неустанно, и верила, что Бог нас помилует, не разлучит. Еще умоляла уменьшить боль, избавить от назойливых мыслей. 

Мне привычнее, когда все плохо. Вот и небо плачет дождем, будто Бог тоже печалится со мной вместе. Молилась о здравии живущих и покое умерших. Виктор Павлович Легеза вспоминался очень явственно. Царство ему Небесное!

В церковь я прямо зачастила тогда. 

Уже заморозки по ночам, но золотая осень ведет себя абсолютно законной хозяйкой. В солнечные дни свежо и тепло.

Снова прогулялась по калужским улицам.

Первым делом с радостью кинулась фотографировать голубей. Ведь так редко вижу их, обитающих исключительно в городах.

Получить афоризм

Павел задавался вопросом, правда ли жил на земле Иисус Христос. Он внимательно прочитывал все книги, бывшие тогда в нашей библиотеке, например, «Бен-Гура» Лью Уоллеса, «Жизнь Иисуса» Эрнеста Ренана.

Фильм «Последнее искушение Христа» выдающегося Скорсезе смотрели на видеокассете в санитарный день. Не помню, как нам это удалось, наверняка Нина Васильевна комментировала. Книга Никоса Казандзакиса появилась в следующем 1998 году. 

Мне не понравилось многое в фильме. Мария Магдалина с татуировками на лице и теле, русоволосый Иисус. 

— Ладно исторические книги, а разве можно узнать про земную жизнь по художественным романам и фильмам? – удивлялась я.

— Я хочу продумать все версии, – ответил Паша.

Евангелие он тоже прочел. Всех четырех евангелистов. Один раз. 

В эмалированный таз с водой, из которого пьют куры, среди бела дня попала мышь. Пришла за зерном в курятник, захотела напиться и соскользнула в воду. Она неистово барахталась, плавая, будто в бассейне — такую картину я и застала. 

В мокром виде хорошо можно было рассмотреть ее формы: круглые ушки, усики, носик. Я осторожно вылила воду из таза вместе с мышкой под дерево, где земля с песком. Она стала кататься там, извиваться, похожая на большого червяка.

Куры наблюдали с удивлением. Они ловят на лету майских жуков, прыгающую лягушку могут склевать, а мышь не тронули. Или слишком крупной показалась, или вспомнили, как приходилось делиться с ней зерном. Смотреть на эти мучительные движения было неприятно, я взяла ее пальцами за хвост и мышка запищала. 

«Жизнь напоминает маятник. Тяготеть к чему-либо — значит, качаться из стороны в сторону.

Во внутреннем мире человека доброта — это солнце. 

Когда разверзается бесконечность, все двери в мир оказываются запертыми.

Неизбежность конца, мгновенный переход от бытия к небытию, зияющий вход в горнило испытаний, возможность в каждое мгновение скатиться в бездну — таково человеческое существование.